Главный судья
Так вот, чтобы поднять его уровень, Тышлер стал с ним заниматься и тренировал его на всесоюзных сборах с 1964 по 1970 год. «В отличие от других учеников, которых я мог «делать по своему образу и подобию», Сидяк не поддавался общим меркам, и для него пришлось придумывать совершенно новые приемы»,— говорит Тышлер. Сидяк прибавлял так быстро, что вскоре стало ясно, что он не ограничится ролью спарринг-партнера членов сборной. В олимпийскую команду он был включен уже перед Мехико, а в Мюнхен приехал в звании чемпиона мира. Вместе с Сидяком в финал вышел и Назлымов, который в Мехико был четвертым и теперь рассчитывал на большее. Первый бой, как известно, между своими. Было ясно, что от его исхода будет во многом зависеть судьба золотой медали. И этот поединок — 5:4 — выиграл Назлымов. Сходя с помоста, он, как всегда, сосредоточенно поплевывал на перчатку — он выиграл у серьезнейшего конкурента, и теперь. Но затем, проиграв итальянцу Маффею и венгру Мароту, Назлымов выбыл из борьбы за золотую медаль. Когда по окончании финала корреспондент «Комсомольской правды» попросил Сидяка рассказать о его финальных боях и о том, как ему удалось собраться после столь опасного проигрыша Назлымову, Виктор улыбнулся и сказал только: «Теперь мне надо было выиграть остальные четыре встречи, и все».
Но через шесть лет после Мюнхена, Виктор сказал мяв, что из тех четырех боев ему больше всего запомнился бой с Томашем Ковачем — сыном знаменитого Кована.
Рп вел уже 4:2, и оставалось нанести последний, решающий удар, и он его нанес, но главный судья опросил боковых арбитров, оба воздержались от ответа: не видели, мол»— и тогда главный, выдержав зверскую паузу,— он молчал, наверное, около минуты — вдруг объявил, что Сидяк промахнулся, а Ковач, в свою очередь, нанес удар, и счет стал 4:3. И через шесть лет, все еще волнуясь, Виктор возбужденно рассказывал мне, что Ковач действительно атаковал, во на целый темп позже контратаки его, Сидяка. Суть в том, что сабля — единственный в фехтования вид оружия, лишенный электросервиса, и в отличие от шпаги и рапиры бой здесь по-прежнему судят пятеро судей — один старший и четверо боковых. И получается так, что вслед за стремительной, хлесткой сабельной фразой идет такой обстоятельный ее разбор всеми пятью арбитрами, что саблисты порой совершенно «стынут», ожидая, пока судьи присудят наконец кому-нибудь удар.
